Тю, бᏁять. бᏁять, да мне пoхуú на тебя, бᏁять, слушай, какая у тебя там тачка, бᏁять, квартиры, cpaчки, там, бᏁять, яхты, всё, мне пoхуú, там, хоть, "Бэнтли", хоть, бᏁять, нахyú, "Майбах", хоть "Роллс-Ройс", хоть "Бугатти" бᏁять, хоть сто-метровая яхта, мне на это нacpать, понимаешь? Сколько ты там кого eбeшь, каких баб, каких, значит, вот этих самок шикарных или атласных, бᏁять, в космос ты летишь, мне на это нacpать, понимаешь? Я, бᏁять, в своём познании настолько преисполнился, что я как будто бы уже сто триллионов миллиардов лет, бᏁять, проживаю на триллионах и триллионах таких же планет, понимаешь, как эта Земля, мне этот мир абсолютно понятен, и я здесь ищу только одного, бᏁять, – покоя, умиротворения и вот этой гармонии от слияния с бесконечно вечным, от созерцания того великого фрактального подобия и от вот этого вот замечательного всеединства существа, бесконечно вечным, куда ни посмотри, хоть вглубь – бесконечно малое, хоть ввысь – бесконечное большое, понимаешь? А ты мне опять со своими, там, это... Иди суетись дальше, это твоё распределение, это твой путь и твой горизонт познания, ощущения и твоей природы, он несоизмеримо мелок по сравнению с моим, понимаешь? Я как будто бы уже глубокий старец, бессмертный, или там уже почти бессмертный, который на этой планете от её самого на... зарождения, ещё когда только Солнце только-только сформировалось как звезда, и вот это газопылевое облако форми..., вот, после взрыва Солнца, когда оно вспыхнуло как звезда, начало формировать вот эти коацерваты, планеты, понимаешь? Я на этой Земле уже как будто почти пять миллиардов лет, бᏁять, живу и её знаю уже вдоль и поперёк, этот весь мир, а ты мне там какие-то это... Мне пoхуú на твои тачки, на твои, бᏁять, нахyú, яхты, на твои квартиры, там, на твой..., на твоё благо. Я был на этой планете, так сказать, или на бесконечном множество и круче Цезаря, и круче Гитлера, и круче всех великих, понимаешь, был? А где-то был конченым гoвнoм, ещё хуже, чем здесь. Я множество этих состояний чувствую. Где-то я был больше подобен растению, где-то больше подобен птице, там, червю, где-то просто был сгусток камня, это всё есть душа, понимаешь? Она, она, вот, имеет грани подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого не понять, поэтому ты езжай себе, бᏁять. Мы в этом мире, как бы, живём на ра-, в ра-, разными ощущениями, разными стремлениями, соответственно, разное наше и место, разное наше распределение. Тебе я желаю всё самые крутые тачки чтоб были у тебя, и все самые лучше самки чтобы раздвигали перед тобой ноги, там, все свои щели на шиворот-навыворот, бᏁять, перед тобой, как ковёр, это самое, раскрывали, растлевали, растлали, и ты их чтобы eбaл до посинения, докрасна, вон, как Солнца си... как Солнце закатное, чтоб на лучших яхтах, на самолётах летал, и кончал прямо с иллюминатора, и всё что только можешь в голову прийти и не прийти. Если мало идей, обращайся ко мне, я тебе на каждую твою идею ещё сотни триллионов подскажу, как что делать. Ну а я – всё, я иду как глубокий старец, узревший вечное, прикоснувшийся к Божественному, сам стал богоподобен и устремлён в это бесконечное, и который в умиротворении, покое, гармонии, благодати, в этом сокровенном блаженстве пребывает, вовлеченный во всё и во вся, понимаешь? Вот и всё, в этом наша разница. Так что я иду любоваться мирозданием, а ты идёшь, какой-то, преисполняться в ГРАНЯХ каких-то, вот и вся разница, понимаешь? Ты не зришь это вечное бесконечное, оно тебе не нужно, но зато ты, так сказать, более активен как вот этот дятел долбящий или муравей, который, вот, очень активно в своём, в своей стезе, вот и всё. Поэтому давай, наши пути здесь, так сказать, имеют, конечно, грани подобия, потому что всё едино, но, кхм... Ты меня... Я-то тебя прекрасно понимаю, а вот ты меня – вряд ли, потому что, как бы, я... ты... как бы, я тебя в себе содержу, всю твою природу, она составляет одну маленькую, там, песчиночку, от того, что есть во мне, вот и всё, поэтому давай, ступай, езжай, а я пошёл насло... наслаждаться, нaхyũ, бᏁять, прекрасным осенним закатом, бᏁять, на берегу тёплой южной реки. Всё, пúздyӥ-бороздуӥ, и я пoпúздũл, нaхyũ.